Два письма к М Ганди - Страница 2

Нынче весной на экзамене закона божия одного из женских институтов Москвы законо-учитель, а потом и присутствовавший архиерей спрашивали девиц о заповедях и особенно о шестой. На правильный ответ о заповеди архиерей обыкновенно задавал еще вопрос: всегда ли во всех случаях запрещается законом божиим убийство, и несчастные, развращенные своими наставниками девицы должны были отвечать и отвечали, что не всегда, что убийство разрешено на войне и при казнях преступников. Однако, когда одной из несчастных девиц этих (то, что я рассказываю, не выдумка, а факт, переданный мне очевидцем) на ее ответ был задан тот же обычный вопрос: всегда ли греховно убийство? она, волнуясь и краснея, решительно ответила, что всегда, а на все обычные софизмы архиерея отвечала решительным убеждением, что убийство запрещено всегда и что убийство запрещено и в Ветхом завете и запрещено Христом не только убийство, но и всякое зло против брата. И, несмотря на все свое величие и искусство красноречия, архиерей замолчал, и девушка ушла победительницей.

Да, мы можем толковать в наших газетах об успехах авиации, о сложных дипломатических сношениях, о разных клубах, открытиях, союзах всякого рода, так называемых художественных произведениях и замалчивать то, что сказала эта девица; но замалчивать этого нельзя, потому что это чувствует более или менее смутно, но чувствует всякий человек христианского мира. Социализм, коммунизм, анархизм, армия спасения, увеличивающаяся преступность, безработность населения, увеличивающаяся безумная роскошь богатых и нищета бедных, страшно увеличивающееся число самоубийств, все это признаки того внутреннего противоречия, которое должно и не может не быть разрешено. И. Разумеется разрешено в смысле признания закона любви и отрицания всякого насилия. И потому ваша деятельность в Трансваале, как нам кажется на конце света, есть дело самое центральное, самое важное из всех дел, какие делаются теперь в мире и участие в котором неизбежно примут не только народы христианского, но всякого мира. Думаю, что вам приятно будет узнать, что у нас в России тоже деятельность эта быстро развивается в форме отказов от военной службы, которых становится с каждым годом все больше и больше. Как ни ничтожно количество и ваших людей, непротивляющихся, и у нас в России число отказывающихся, и те и другие могут смело сказать, что с ними Бог. А Бог могущественнее людей.

В признании христианства, хотя бы и в той извращенной форме, в которой оно исповедуется среди христианских народов, и в признании вмести с этим необходимости войск и вооружения для убийства в самых огромных размерах на войнах, заключается такое явное, вопиющее противоречие, что оно неизбежно должно рано или поздно, вероятно очень рано, обнаружиться и уничтожить или признание христианской религии, которая необходима для поддержания власти, или существование войска и всякого поддерживаемого им насилия, которое для власти не менее необходимо. Противоречие это чувствуется всеми правительствами, как вашим британским, так нашим русским, и из естественного чувства самосохранения преследуется этими правительствами более энергично, как это мы видим в России и как это видно из статей вашего журнала, чем всякая другая антиправительственная деятельность. Правительства знают, в чем их главная опасность, и зорко стерегут в этом вопросе уже не только свои интересы, но вопрос быть или не быть.

С совершенным уважением Leo Tolstoy. 7 сент. 1910 г. Кочеты

КОММЕНТАРИИ

* Письмо Толстого к Ганди о непротивлении от 7 сентября 1910 г. Было 6 сентября продиктовано Д.П. Маковицкому на русском языке и отправлено для перевода В. Черткову, который его перевел 14 сентября и отправил свой перевод на одобрение Толстому, сообщив при этом, что написал от себя ответ другу Ганди Калленбаху. Письма эти, одобренные Толстым, опубликованы в "Литературном наследстве" Nr. 37-38 с. 348-350.

Калленбах, друг Ганди, прислал Толстому письмо из Трансвааля от 14 августа 1910 г., в котором писал, что без разрешения Толстого назвал его именем свою ферму (около 1100 акров), предоставленную им для Ганди и его сторонников.

О Калленбахе Ганди писал Толстому: "Калленбах пишет Вам о "Толстовской ферме". С Калленбахом мы дружны уже многие годы. Могу сказать о нем, что он также прошел через большинство тех испытаний, которые Вы так образно описываете в вашей книге "Исповедь". Никакие писания не производили на Калленбаха такого сильного впечатления, как Ваши, и в виде стимула для дальнейшего усилия к достижению тех идеалов, которые Вы возвращаете миру, он позволил себе, посоветовавшись со мной, назвать свою ферму в честь Вас..."

Ганди получил письмо Толстого в Трансваале всего за несколько дней до смерти Толстого. Ответить ему он уже не успел. Ганди напечатал письмо в ближайшем номере своего журнала "Indian Opinion" 19 ноября 1910 г. И вторично в этом же журнале, в так называемом "золотом номере", выпущенном в ознаменование победы южноафриканских индусов в борьбе за свои гражданские права. Там же был помещен портрет Толстого, под которым значится, что великий русский писатель является одним из главных вдохновителей этой борьбы, длившейся с 1906 по 1914 г.

В своей автобиографии Ганди сообщает о том большом влиянии, которое имело на него Л.Н. Толстой. По словам Ганди, чтение первого попавшегося ему сочинения Толстого его "потрясло" настолько, что все прочие книги показались ему "ничтожными в сравнении с независимостью мысли, глубокой нравственностью и искренностью Толстого". В одном из своих писем Ганди пишет Толстому: "Как Ваш скромнейший последователь посылаю Вам при сем книжку, написанною мною ("Самоуправление Индии"), Ваша критика этого сочинения будет для меня в высшей степени ценной". В другом месте он еще раз отмечает: "Три современника оказали на меня сильное влияние: Райчандбай своим непосредственным общением со мной, Толстой своей книгой "Царство божие внутри вас" и Рескин своей книгой "У последней черты" (Ганди. "Моя жизнь").